[20-smth-Wonder] [私はDaegredです]
Центр, вечерний центр города, залитый неоновыми огнями, хотя основные толпы уже прошли, и только отдельные припозднившиеся гуляки продолжали свое путешествие между стеклянных джунглей. Многие из здешних кафешек и забегаловок работали до поздна, и он хорошо помнил, что выбранная была именно из таких. Более пяти лет назад Ичимару уже был здесь, в заведении с неплохим кофе и столиками, не скрытыми от улицы слоем толстого стекла. Более пяти лет назад он был здесь не один, и надеялся, что знакомый адрес поможет быстрее разобраться с... этим делом. Хотя, впрочем, он не мог сказать, что не хотел бы встретиться со своим бывшим капитаном. И точно так же не мог сказать, исполнит ли он план так, как ожидается. Сейчас это было не важно, а важно только... он не удостоил вниманием официанта, принесшего чашечку с двойным эспрессо, как тогда, более пяти лет назад, и на достаточно короткий миг выпустил рэйацу. Привлекать всех окрестных шинигами весьма не хотелось.
Намекаю на этот скрин из опенинга второй ОВАшки
Намекаю на этот скрин из опенинга второй ОВАшки

Соседний стул сам отодвинулся и Айзен спокойно уселся напротив, улыбаясь так, словно и не было всего того, что ныне осталось в прошлом. Последним жестом он достал из воздуха белую чашку с кофе на таком же белоснежном блюдце.
- Давно не виделись, - мягко произнёс он, слегка наклоняя голову.
В воздухе запахло озоновой свежестью, словно после грозы.
- Вы как всегда... эффе~ектны, - Ичимару с напускной расслабленностью чуть откинулся на стул, - та~айчо. Мне даже будет жаль это место, - опереть ногу на перекладину стула, чтобы можно было перевернуть легкий столик вперед одним ударом, - если придется произвести здесь некоторый... шум, - Ичимару пригубил кофе с обманчивой медлительностью и не спуская взгляда с Айзена. - Очень жа~аль.
Запах озона сплетается с кофейно-коричным ароматом с кухни. Айзен рвёт пакетик с сахаром и высыпает в ладонь неровные кристаллики.
- Вечность состоит из песчинок, - вдруг говорит он, прикрывая глаза, и сжимает кулак. А когда вновь раскрывает пальцы, то в ладони мелкая сахарная пудра, лишь несколько кристалликов остались целы.
- Смотри, - порошок на ладони, кажется, сияет. - Всё это пыль. Выживает не сильнейший, а тот, кто стоит ближе.
Сахарная пудра с ладони разлетается белым облаком и нигде не оседает, словно растворившись в воздухе.
Воздух вокруг начинает потрескивать и искриться, а потом перед глазами открывается картина бескрайнего моря, лениво перекатывающего волны. Солнце отблёскивает на гребнях, пена разбивается о влажные тёмные утёсы скал. Картинка идёт мелкой рябью и растворяется в воздухе.
Ложечка звякает о край чашки, и прямо на столе возникает другая картина - длинная дорога, уходящая к горизонту и деревья в цвету по обе стороны от неё. Сливовые лепестки летят и летят вниз, и кажется, что их поток никогда не иссякнет, а между стволов видно, как закатное солнце коснулось земли своим пылающим краем. Оно садится стремительно, и картинка темнеет, рассыпаясь на искры. На краю стола остаётся одинокий лепесток сливы, но его тут же сметает порывом ветра, невесть откуда взявшегося в кафе. Этот ветер ерошит волосы Айзена, и тот едва слышно смеётся. Не понятно - то ли он счастлив, то ли просто безумен.
- Иногда я жалею, что вырос в Руконгае, - замешательство и интерес в мгновение сменяются привычной улыбкой. - Я не умею писать... стихи.
- Разве важно, где ты вырос? - Слова неохотно сходят с губ. - Важно, куда ты идёшь? И чего ты хочешь?
- Для вас возможно и нет. Для меня... - все та же нарочито-расслабленная поза, - я еще не ре~ешил, - будто бы тонкий смешок. - Это, знаете, занимательно - жить на перекрестках мно~ожества дорог.
- Жить на перекрёстках, вечно блуждая в лабиринте дорог? Не хотел бы я такой судьбы. Пути расходятся и сливаются, как нити паутины. И не поймёшь, в какой момент ты уже влип безвозвратно.
Айзен сплетает руки и подпирает ими острый подбородок. В глазах плещутся какие-то неявные воспоминания - глубокие, так просто и не разглядишь. Он горько усмехается и продолжает:
- Нельзя всю жизнь болтаться между двух зол. Тот, кто друг для всех, на самом деле не друг никому. То же и с врагами, кстати. А вот делать выбор всё же приходится рано или поздно. Даже тем, кому этого особенно не хочется. Чем дальше, тем будет больнее, знаешь?
Последняя фраза уходит в шёпот, и после неё звуки возвращаются, город вновь гудит, на кухне жужжит блендер, разговаривают люди, а Айзен смотрит прямо в глаза - так, что и захочешь, а отвести взгляд не выйдет.
Айзен усмехается так, что не понятно, серьёзен он или пытается съязвить. Официант направляется к столику и тут же, повинуясь едва заметному жесту, меняет курс и проходит мимо. Айзен нетерпеливо дёргает плечом.
- А вот Готэй... знаешь, я бы не был так уверен, что они тебя не убьют. Знаешь первое правило одиночки - никогда не ручайся за других.
Взмах ресниц, короткий смешок.
- Ты бы ведь за меня тоже не поручился?
Игра становиться опаснее, наивно полагать, что он почти дошел до конца этой партии. Это "ками-сама", а он непредсказуем не смотря на всю свою великолепную логичность и спланированность на многие годы вперед. Именно это сейчас напрягает Ичимару - один раз попытавшись его убить, Айзен вряд ли откажется от этой мысли. Но... да, некоторые обещания стоят смерти.
Он закидывает ногу на ногу - пожалуй, именно сейчас его поза кажется почти такой же расслабленной, как несколько минут назад, когда он показывал волнующееся море и сливы в цвету.
- А то, что ты можешь за себя ручаться - это хорошо. Напоминает маленькую победу над собой, правда?
Сливовый аромат наполняет всё кафе.
Запах сливы... Ичимару никогда не любил его, как, в сущности, и большинство других сладких цветочных ароматов - по весне ими наполнялся весь Сейрейтей, не давая абсолютно никакого покоя. Когда их слишком много - начинает кружиться голова. А значит... прохладный зеркальный звон где-то в глубине внутреннего мира отозвался привычным холодком, он не видел ее, но знал - она там и рядом. Если бы Гин умел наводить иллюзии, то со сливой смешались бы полынь... и жасмин, потому что горькое без сладкого так же удушающе-противно, как и просто цветы.
Имя прозвенело в воздухе, как серебряные колокольцы. Повисла пауза. Айзен отхлебнул горький кофе, слизнул с края чашки готовую сорваться вниз каплю.
- Ты ведь сам хотел меня видеть, Гин. Может, признаешься, зачем? Не может быть, чтобы просто соскучился?
Сливы. Кофе. Море. Дрожащее закатное марево - мелькнули и исчезли. Ничего не должно мешать следующим ответам.
- А если правда просто соскучился? Знаете ли, почти традиция, - уходить от Готэя... к вам, - улыбка стала чуть-чуть шире, хотя куда ж больше. - От вас не ожидаешь правды, а от Готэя нельзя ожидать и лжи - между тем и другим поставили знак равенства. Странный выбор для хранителей р-а-в-н-о-в-е-с-и-я.
Партия близиться к концу... или же только начинается?
Он недоволен, и это недовольство сужает поля зрения, приглушая в кафе свет. Теперь вокруг мерцающий полумрак, в центре которого гнев Айзена выглядит как сгусток огня. Секунда - и он успокаивается, тьма рассеивается, но огонь всё ещё пульсирует где-то в глубине.
- Зачем ты позвал меня? - снова спрашивает он. - Ведь это не я тебя призвал, это ты захотел меня видеть, Гин. Хватило смелости сделать первый шаг, так не стесняйся сделать второй.
- Вто~орой... - он опускает голову, подавляя смешок. - Пару дней назад вы просили у меня извинений. Впрочем, не думаю, что то, что бы нужно вам тогда, нужно и теперь. Я готов принять смерть из ваших рук, но... я сделал свой вы~ыбор, - резкий взгляд прямо в глаза. Как давно отражения стали бесконечными, а паутина лжи - коконом? Лет этак сто назад?
Он потягивается и вдруг подмигивает.
- Извинения - это глупости. Я даже рад, что не получил их, а ты принял вызов. Готовность принять смерть из моих рук, наверное, должна мне льстить? Увы, увы... В мои намерения не входит тебя убивать. Странно, правда?
Короткий смешок. Холод.
- Скоро я обрету нужное мне. И станет ещё интереснее.
Во взгляде какая-то незнакомая теплота. Можно подумать, что Айзен предаётся мечтам, но наваждение быстро проходит.
- Так что за выбор? - повторяет он. - Какова твоя цель, Ичимару Гин?
Некоторая правда, конечно, парадоксальней лжи, но понятная неправильно правда имеет шанс оказаться смертельно опасной.
- Мои интересы лежат несколько в другой области, - говорит он с холодком в голосе. - Что ж, выходит, тебе так и недостаёт смелости на второй шаг. Печально, но закономерно.
Он смотрит на настенные часы, и стрелка дёргается, словно от его взгляда.
- У тебя есть ещё пять минут, Гин. Ты можешь сказать то, что собирался и для чего вызвал меня сюда. А можешь и не сказать, и мы будем считать, что ты просто соскучился и никак не мог забыть моё красивое лицо. - на этом месте Айзену бы улыбнуться, но он не улыбается. - Ты часто оставался в тени, маскируя собственную трусость под осторожность. Но именно из-за этой твоей черты всем, кто был тебе хоть как-то дорог, доставались от тебя одни неприятности. Грустно, когда те, кто тебе дорог считают тебя предателем и трусом, да?
В Айзене больше нет былой расслабленности, кажется, что именно теперь всё серьёзно.
- У тебя есть ещё пять минут, Гин, - повторяет он. - Пять минут, чтобы изменить мир. Или оставить всё, как есть.
- Я~... - Гин замолк, делая паузу, - хочу уничтожить Готэй-13. И помочь вам, хотя кто я~ рядом с вами? - улыбка неизменна. Ложь... не каждая ложь является таковой в полной мере. Как и не каждая правда искрення и пряма. - И~... мне все равно, кем и кто меня считает, та~айчо.
- Так что, Ичимару Гин, мы снова на одной стороне?
В воздухе витает невысказанное "надолго ли?", но тем не менее, Айзен протягивает раскрытую правую ладонь. Пустую. Без всяких спецэффектов и иллюзий. Может статься, что и для нетипичного для него жеста - рукопожатия.
- Что же, я рад, - он сжимает ладонь Гина в ответном рукопожатии. - Значит, скоро увидимся. В ближайшие дни я дам тебе знак, где мы снова встретимся и что будем делать. Все, как раньше, правда?
Последнюю фразу он произносит очень отчётливо, но глядя не в глаза Ичимару, а чуть вбок.
- До встречи, Гин. Если захочешь сам найти меня, то ты уже знаешь, как это делается.
Он медленно поднялся со стула и хлопнул Ичимару по плечу. Без угрозы, без напряжения - так, как прощаются старые друзья.
- Уда~ачи вам, - он не попытался поймать взгляд Айзена, хотя смотрит ему в лицо, наблюдаякаждое изменение выражения лица, - та~айчо.
*Датабук-1: Айзен - 186, Гин - 185+сутулится