Я, Эйрлен, дочь Годрика, из Эофорвика, умерла зимой 1065 года от Рождества Христова, убитая предательским мечом уже не эрла Тостига Годвинссона и колдовством все-таки не легата Конрада де Боша. Имени моего не осталось в легендах и хрониках, и память обо мне развеяло время. Разве что редкий человек может увидеть мою тень там, где когда-то стояли ворота замка Йорк - дева в зеленом платье, и кровавый крест вырезан у нее на шее и груди. Хотя путь к Раю избрала я, и сердце мое успокоилось - моя боль и моя любовь остались гореть, и тянули меня к земле, где остался мой брат.
Хотя я была права - он тоже умер там, в захваченном проклятым конунгом Эофорвике, и тот Вальтеоф, что жил позже, уже не был моим братом. Или это просто мне так казалось? Эта история была лишь в памяти людей, а она не вечна, и записана лишь кровью на зимнем снегу, а он растаял, и кровь ушла в землю.

ИсторияОна началась в Рождество 1064 года от Рождества Христова. Его мы встретили в Мерсии - все было бы хорошо, если бы Элин Рэд из дружины брата не перебрала вином. Пришлось спешно уводить ее обратно, в Эофорвик, попрощавшись с гостеприимными хозяевами. По дороге Вальтеоф в сопровождении Элин и ее сестры отправился в Аннслей, исполняя данное тэну Ли обещание, а я, Арна и Киннерик ушли в город. Там мы встретили у ворот человека, который назвался легатом из Рима. Я всегда была резка на суждения, и он, легат, почти сразу же заслужил мою ненависть - может быть, меньшую, чем наш якобы эрл, но я бы с радостью преподнесла ему бокал с вином, от которого он бы уже не проснулся. Брат бы не одобрил этого, и лишь его слова меня бы остановило.
В замок влетела сова - красивая ночная птица, но в городе ей не место, многие могут принести зло. К моим словам она не прислушалась, но легата испугалась. Потом уже я узнала, что той совой был заколдованный Теми-кто-в-руинах мои брат, и его слова только укрепили меня в ненависти к "брату Конраду".

Весной вернулся Тостиг. Наш якобы эрл был зол (из-за отсутствия вина, как позже мы выяснили) и традиционно вел себя мерзко. Более того, он посмел обвинить меня в колдовстве и угрожать судом и страшной расправой. Я знала травы и умела лечить (да и свести в могилу смогла бы) благодаря отцу леди Арны, врачу эрла Сиварда и его супруги, но никогда не училась колдовству - и даже не говорила с Теми-кто-в-руинах, хотя, конечно же, знала о них. Если бы не брат, давно бы уже не проснулся Тостиг или не вернулся с прогулки в лесу, но, к моему сожалению, Вальтеоф все еще надеялся с ним договориться. Мой брат всегда стремился к миру, а не к войне. О, если бы я еще тогда взяла на душу грех и убила бы Тостига, изменилась ли история потом?

По осени мы больше не открывали ворота ни перед ним, ни перед его людьми, а тех, кто был в городе, убили или заперли в темницах. По осени из-за моря пришли викинги во главе с их королем-конунгом Харальдом - их войско было так велико, что мы бы не отстояли город, но огнем они прошлись по окрестным деревням, а перед воротами лишь оскорбили память эрла Сиварда и моего отца. Шотландцы, когда-то бывшие с Макбетом, пришли к конунгу и говорили, что в спину эрл убил их короля-узурпатора, будучи трусом. Эрл Сивард! Да как же это возможно?! И лишь за виру теперь норвежцы уйдут из-под наших стен. Но если залог мира - вира, то я, будучи дочерью почти брата эрла, согласна быть ею. Вон люди конунга кричат, что женщины Эофорвика дороже стоят, чем его золото. Вальтеоф заплатил семь золотых.
Люди Харальда кинули их через стену на землю. Мы не выдержали. Брат не выдержал. Тостиг, оставивший нас, не вернется в этот город.
Я повязала на плечо Вальтеофа ленту. У Эофорвика и у меня всегда будет только один рыцарь.

Король умер, да здравствует Гарольд Годвинссон! Я удивлена этому выбору, но... кто? Эдгар Этелинг, о котором не знает никто и ничего? Нормандец Вильгельм? Еще хуже - конунг Харальд? Я устала, я не хочу думать о короле Англии, я хочу, чтобы нашей землей владел ее законный наследник Вальтеоф... Он говорит, что, возможно, эрлом Нортумбрии станет Моркер из Мерсии - не могу сказать, что я рада, но Моркер все же лучше, чем Тостиг.
В Эофорвике тишина, лишь на побережье виднеется драккар. Пустой. Отдаю приказ, идем его сжечь - когда пламя занялось, я понимаю, что, о Господи, это будет война. Конунг издевательски обещал не нападать, но я не могу взять на себя ответственность за войну. Пламя потушили, я попросила у леди Арны успокоительное. В город с коронации вернулся Вальтеоф - Те-кто-в-руинах предупредили его о великой опасности, нависшей над городом. Я поняла, что если война придет в Эофорвик - я не покину город, пока его не покинет мой брат. Если он погибнет - я умру рядом с его телом, от тоски ли или от собственного кинжала (и Господь простит мне грех самоубийства). Я отдала бы жизнь за своего брата.

Зимой под наши стены пришло огромное войско конунга с ним во главе. Теперь они не стали разговаривать. Город готовился к битве и осаде, проклятый легат де Бошь кричал, чтобы выводили всех - я встала против него, говорила, чтобы он убирался отсюда сам. Эофорвик будет стоять до последнего воина, до последней надежды не сдаться. Он, вторым за последние годы, обвинил меня в ведовстве - и дал в руки кинжал, крича, чтобы я взялась за него, если человек. В моих руках сталь полыхнула адским пламенем, от боли я почти ничего не видела, но сдержала крик и не разжала пальцы. Я дочь Годрика, друга и воина эрла Сиварда, я воспитана леди Эльфледой, я сестра по молоку Вальтеофа. Я не боюсь ни Ада, ни боли - я умру за свой город.

Легат ушел, я не следила за ним. Вместо правой ладони - ожог, но мне все равно, а все лекари были заняты раненными. Звуки битвы. Я искала брата. Его нигде нет и никто не знал, что с ним. Моркера без сознания унесли тайным ходом - я не видела, кто еще ушел за ним. Я услышала голос Вальтеофа за стенами, он просил пощадить жителей города, и бросилась к воротам. Голос затих, я сползла по стене у самых ворот и не видела уже ничего. Боль. Безумие. Огонь битвы. Надо мной из темноты вырос Тостиг. Господи!
Я помню лишь как его меч пронзает меня между ключиц - сама ли я бросилась на него с кинжалом или попыталась встать? Специально ли он ударил меня? Дышать стало тяжело, горлом пошла кровь - Годвинссон перерезал мне горло из якобы милости. Я не видела больше ничего.

Там, где нет времени, Привратник спросил у меня, какой я веры. Я ответила честно - я не знаю. Я крещена, хотя и не была набожна, но слова легата посеяли во мне семена сомнения в святости Рима. И я никогда не думала о вере и высшей мудрости - я ставила земные цели и пыталась достичь их. Я никогда не знала древних богов. Я умерла в безумии, боли и отчаянии. Я была слишком живой - и слишком многого не успела.
Я говорила о своей жизни и своей смерти, я рыдала, заламывала руки и искала выхода. Я не хотела быть мертвой, я стремилась обратно, все, что составляло меня, мой разум осталось там. В моем сердце лишь мой брат - и моя боль. Я не хочу ее унимать - покой отнимет у меня мою любовь. Привратник отпустил меня обратно, наказав вернуться. Я разыскала брата.

Он изменился. Он не оглянулась на мой крик в ночном лесу: "Вальтеоф!". В его глазах - холод, пепел и кровь. Слишком дорогая цена за Эофорвик, слишком дорогая цена за мою жизнь. Я буду молить Господа за тебя, брат мой, на Последнем Суде. Я боюсь дождаться тебя за гранью жизни, потому что ты больше не будешь тем, кого я знала и любила. Я боюсь увидеть твою жизнь, но я буду хранить тебя, как мне обещал Привратник. Ты придешь сюда, потому что все люди смертны, но твоя кровь будет в жилах английских королей.

Я пойду путями Рая, но не знаю, достигну ли его. Господь милостив, может быть он простит и мои грехи.

Сотню лет я не писала персонажных отчетов. Последнее подобие я нашла с "Полета "Небесной волны".
Отпусти меня, англо-саксонская северная леди, я хочу обратно моего ирландского революционера.