В рамках подготовки к игре и просто в рамках самодисциплины по перетаскиванию текста из ниоткуда в дневник создам пост и буду кидать сюда отрывки о сабже. Сабж в заголовке, собственно. Ничего не вычитано, желающие вычитывать - welcome to comments.

Для фикбука или еще чего-нибудь это слишком зарисовки ни о чем. Надо бы, конечно, дописать начало к первому, про ковер и про мороженое, но может позже.
ОБВМ, каноничный слеш (по большей части ER), рейтинг от G до R (указано в кате), фандом плохих книжек (но тут это не очень важно)
Посвящается .JayBird. и Манькофа

Отрывок из неслучившегося текста про сложные отношения с диваном (R)Проснувшись, он какое-то время не замечал, что же не так. Смотрел в потолок, почти привычным за последние недели жестом перебирая черные прядки на своем плече. Давно утром не было настолько благостного и хорошего настроения, давно…
Дыхание касается груди. Скользнувшая с волос рука опустилась на плечо. Несколько липкое ощущение внизу живота. Одеяло чуть-чуть колется.
От пришедшего осознания Максим резко распахнул глаза. Настроение как рукой сняло. Что? Что?! Стараясь не потревожить Габриэля Евгеньевича, вывернулся, оглядывая. Нашел взглядом свою пижаму. Его ночную рубашку. И то, и другое явно откинутое в спешке. События прошедшей ночи возвращались этакой волной, накрывающей с головой. Обычный вечер – они говорили о об университете, Максим как раз отнес сегодня на кафедру рецензии и автореферат кандидатской. Собирались ложится спать – он так же перебирал волосы и над чем-то смеялся. Замерли оба в какой-то миг, как дыхание перехватило, и в следующий момент он уже осознал, что прижимает своего научного руководителя к дивану, а тот запрокидывает шею, подставляя ее поцелуям. Леший. Леший. Леший. И эти губы, и разметавшиеся волосы, и вцепившиеся в его плечи пальцы – никогда не думал, что так порадуется дурацкой студенческой привычке закидывать небольшой тюбик смазки под массивной подушкой. Никогда не думал, что он понадобится для этого человека. Что тот будет стонать его имя – так мягко, с придыханием, на всех этих М и С – обнимая его поясницу ногами. Леший.
Он осторожно встал, поправив на Габриэле (Евгеньевиче? Очень странно обращаться к человеку этой вежливой формой после того, как они… переспали, очень странно, дергает что-то внутри) одеяло. Дошел до кухни и поставил чайник. Широко распахнул окно – над Бедроградом догорал дымчатый рассвет, так себе будет денечек – и закурил. Слишком смешанные чувства, слишком все сложно. Ничего не понятно. Вот он проснется – что ему говорить? Делать вид, что ничего не было? Что все было? Как? Максиму, между прочим, кандидатскую защищать совсем скоро. Пепел он стряхивает в стоящую тут же, на подоконнике, банку.
Скрипнула половица. Максим резко оглянулся. Сглотнул. Замер. Габриэль… Евгеньевич стоял на пороге кухни и сделал несколько шагов к нему. У него у ключицы заметный темный след на коже. Дурацкая ситуация. Ну что ему скажешь? Как? Что не хотел? Что боишься – после всего того, чему сам же был виной? Что…
- Я хотел бы попросить у… вас, - он пытается смотреть прямо в голубые глаза, - прощения. Я…, - не успевает выдохнуть «леший».
- Максим, ну что ты, - улыбается, как-то совсем непривычно, так, что что-то внутри замирает. Совсем близко, что Максим не выдерживает и целует его. Может быть, можно? После всей этой ночи? После этого «ну что ты»?
- Габриэль Ев… - палец у губ и смешок.
- Просто Габриэль.

О готовке (G)К двери пришлось применить силу, чтобы она открылась – заедают петли. Нужно вызвать ремонтников или, конечно, подзадолбаться и сделать самому… Максим примерно представлял сколько времени будут обрабатывать его заявку многоуважаемые городские власти. Квартира встретила отсутствием привычных звуков. Ни стука клавиш печатной машинки, ни тихо играющего радио – обычно смесь из росской и европейской классики, одна из самых непопулярных станций, зато любимая Габриэлем – ни шелеста занавеской от ветра… Хорошо, за окном серая дождливая хмарь, это еще можно понять. Но…
Он прошел дальше, оставив плащ в коридоре. В комнате – никого, хотя Максим точно знал, что он должен быть уже дома. Сам провожал на университетское крыльцо после окончания пар – у Габриэля сегодня были первые две, а у него самого первая, четвертая и пятая. Если бы не некоторое количество работы – и до дома бы проводил, как обычно. Но не успевал. Хорошо, что группу с лингвистического попросили на заседание их кафедры – вне обыкновения Максим даже не возражал.
Встрепенувшийся Габриэль был чем-то неуловимо похож на птицу. Рукава рубашки закатаны выше локтя, какой-то неожиданный легкий испуг во взгляде, тут же сменившийся узнаванием и легкой улыбкой.
- Я думал, ты придешь позже, - он стоял у плиты, помешивая что-то в глубокой сковороде. По кухне разливался запах специй.
- Не смог отказать просьбе Ученого Совета, - Максим подошел ближе, очень осторожно обнимая Габриэля за талию и кидая взгляд через его плечо.
На столешнице, среди огрызков овощей, грязных приборов и чего-то не очень определимого, лежала далеко не новая книга. Даже беглый взгляд выдавал ее возраст.
- Нашел на книжном развале, - Габриэль едва пожал плечами. - Дореволюционное издание, «повторите шедевры «Парижской ресторации». Хотел… - он оборвался, резко выдыхая.
Чуть склонившись, Максим оставил поцелуй на бледной шее. Он неплохо представлял, чем будет заниматься завтра утром до работы – иначе все последствия кулинарных порывов не отмоются никогда – но это будет завтра.
- Спасибо.