Фест закончился, я, конечно же, не получил никакого места (я и не рассчитывал - слишком специфический у меня стиль, и я это понимаю), зато пару лестных отзывов от весьма уважаемых мною людей. Текст - под штампиком. Я думаю, особенно интересно будет тем, кто играл в "Миссию в Генсей"


У студента Ичимару меч, похожий на выстрелившую молнию - кажется, в старинных стихах именно их сравнивали со смертоносным оружием в руках неистового Сусаноо. Мальчишка, кажущийся еще младше на фоне плечистых старшекурсников, владеет им не в пример лучше многих - капитан тринадцатого отряда даже удивляется, когда никто не изъявляет желания принять столь одаренного шинигами к себе. Пугает улыбка, будто маской застывшая на лице?

У лейтенанта Ичимару все та же белоснежная, будто бы фарфоровая, маска и острый язык, сравнимый с разве что остротой его меча. Кайен говорит о нем прямо: «Лисья морда», и Укитаке со вздохом соглашается, пытаясь разглядеть за белым фарфором то, что является настоящим лицом второго номера пятого отряда. Правда, все равно кажется, что от особо острых шпилек Гина останавливает разве что разница в силе…

У капитана Ичимару быстрый шаг, верный лейтенант и умение уничтожить покой всюду, где он появляется. Белый демон с неизменной улыбкой и режущим слух кансайским диалектом. Укитаке кажется, что в какой-то момент он сорвется - за себя, весь Готэй и… Рукию. Она сильная девочка, она умеет принимать удары, капитан в это все еще верит, но чувствует, в какое смятение ее привел всего один разговор с протяжным «Шу~утка». Гин не знает, что такое страх, и это кажется почти противоестественным, будто бы его, лиса, ничто не может сломать или уничтожить. Будто бы ему и правда нечего бояться.

У предателя Ичимару какая-то своя игра, задолго до его хода Укитаке это уже откуда-то понимает - стоящий за плечом Айзена, как когда-то, в лейтенантские годы, Гин ставит на что-то еще, а не на вроде как будущего Ками. Через несколько месяцев, очнувшись в госпитале, капитан тринадцатого узнает, что был прав - в итоге не враги Айзена, а он сам напоролся на Шин… Камишини-но-Яри, пусть белый лис и почти проиграл, но Общество Душ спасено. Хотя Укитаке все равно кажется, что разбитая маска, за которой оказалось скрыто благородство, далеко не последняя - иначе было бы слишком просто для Гина.

У вернувшегося из небытия Ичимару неизменившаяся улыбка, тонкие пальцы и неожиданно длинные волосы, небрежным узлом собранные на костяную шпильку. Он кажется спокойным и даже расслабленным, но Укитаке уже видел, с какой скоростью дважды предатель, чудом ушедший от готэйского суда, способен выхватить… оружие? Он до сих пор не понимает, каким образом Гин заставил зампакто принять другую форму, точно так же, как и не понимает, как тот скрывает реайцу, утверждая, что это не гигай (врет? а зачем? впрочем, это, возможно, секреты даже не Ичимару, а Урахары). Ичимару неожиданно предпочитает традиционному чаю крепкий кофе, у него холодные руки и волосы похожи на легчайший шелк, когда волной рассыпаются по худым плечам. В них живет непривычный аромат полыни, смешанной с жасмином - белое и серебро, горечь и сладость, такие же, как и сам Гин.

У разбитых зеркал неожиданный солоноватый привкус крови - кажется, еще совсем недавно сам Ичимару говорил о том, как это больно - бить зеркала, а сейчас они разбиты все, и Укитаке хорошо это понимает. В его руке - костяная шпилька, точнее две ее половинки, если собрать обратно, то получится белоснежный росток бамбука. Символ вечной молодости и неукротимой силы, цветущий всего лишь раз за свою долгую жизнь и умирающий сразу после этого - случайно ли Шинсо, бывшая отражением своего хозяина, выбрала именно этот облик? Он был силен, навсегда остался молод и взлетел последний раз в последнем ударе. Или?...

В саду не по сезону тепло, ветер пускает рябь по зеркальной глади пруда и тихо качает побеги бамбука. Цветущего бамбука.
(с)написано на Апрельский фестиваль